Петр Павленко - Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
— Послушай, отец, подари мне один экземпляр «Посевов бури».
Бородатый грузчик недоуменно на него смотрит.
— Не могу… А ты кто такой?
Райнис вынимает из связки один экземпляр и сует его в карман.
— Видишь ли какое дело… Я автор этой книги…
И он быстро направляется к лесенке, ведущей вниз, в наборную.
— Вас все спрашивали… — кричит вслед ему Лайма.
Абелите, раздающая наборщикам листки рукописи, первая замечает появившегося в дверях наборной Райниса.
— Вот, наконец, Райнис! — кричит она.
Райнис на ходу снимает пальто.
— Здравствуйте, друзья!
Букс сердито спрашивает:
— Где ты пропадал, Ян?
Райнис идет к столу, пожимая руки своих товарищей.
— Я… на митинге учителей…
Секретарша недоумевает:
— Позволь, тебя ведь ждали в депо?
— А-а… В депо я выступал утром…
Букс строго смотрит поверх очков.
— Ты принес стихи?
Райнис сбрасывает пиджак, вешает его на стул.
— Стихи будут… Как номер?
Главный редактор склоняется над гранками.
— Чертовская задача сверстать номер в такой день… Посмотри, на первой полосе мы даем воззвание ЦК Латвии — «К оружию, товарищи рабочие!»
Райнис внимательно рассматривает сверстанные листы.
— Так… А здесь?
Секретарша обводит карандашом свободное место.
— А здесь пойдет резолюция Таммерфорсской партийной конференции…
Букс достает из-под бумаг письмо.
— Да… вот письмо товарища Сергея из Таммерфорса… Кстати, он пишет о первой встрече Ленина с руководителем закавказских большевиков Сталиным…
Раздается телефонный звонок. Сухощавый старик-метранпаж подходит к висящему на стене деревянному аппарату.
— Букс… Спрашивают главного редактора…
Тот бросается к телефону. Райнис удерживает его за руку.
— Погоди, дай сюда письмо…
Райнис отбирает у Букса письмо и просматривает его.
— …Я много слышал о Сталине еще в ссылке…
Букс, наконец, берет телефонную трубку.
— Да… Букс у телефона…
Все внимательно прислушиваются к его словам.
— Хорошо, Петерис, конечно, вставим…
Он с задором обращается к членам редакции:
— Федеративный комитет просит дать на первой полосе о всеобщей стачке в Либаве… Там боевики ухлопали двадцать городовых и шпиков!
Молодой наборщик с восхищением восклицает:
— Молодцы!
Райнис передвигает часть гранок.
— Надо дать шапку — «Привет боевикам Либавы!»… Вот примерно здесь…
Секретарша немедленно ему возражает:
— Нет. Здесь идет информация из Москвы о ходе вооруженного восстания…
Снова звонит телефон. На сей раз к аппарату спешит Райнис. На ходу он спрашивает секретаршу:
— А что у нас на второй полосе?..
Райнис снимает трубку:
— Редакция газеты «Циня»… Да, Дорочка, это я…
Через несколько мгновений поэт, размахивая телефонной трубкой, сообщает всем новое радостное известие:
— В Виндаве полная победа!.. Наши боевики захватили город!
Букс снимает очки, и мы видим его восторженные молодые глаза.
— Вот материал для первой полосы!
Старый метранпаж в изумлении разводит руками.
— Опять для первой?.. Тридцать лет я делаю газету, а такой верстки не видал!
Смеющийся Райнис хлопает метранпажа по плечу.
— А тебе приходилось когда-нибудь верстать газету во время восстания?.. Нет?… Ну, то-то…
Букс озабоченно разглядывает верстку.
— Да, Райнис… надо еще втиснуть твои стихи…
Райнис весело смеется.
— Тоже на первую полосу?
Главный редактор безнадежно машет рукой.
— На первую.
Райнис проходит в угол, где Абелите разбирает готовые к набору рукописи.
— Абелите… У тебя есть карандаш?
Абелите берет в руки карандаш и листок бумаги.
— Есть, конечно…
Поэт проводит по лбу рукой, вглядывается куда-то далеко, далеко за стены наборной.
— Пиши, Абелите… Еще одно стихотворение из цикла «Посевы бури»…
Так не останется, так оставаться не может.
Глупо надеяться, что пронесется вода…
Абелите записывает стихи под диктовку, тихонько повторяя про себя:
Так не останется, так оставаться не может.
Глупо надеяться, что пронесется вода…
Сверху приоткрывается дверь в экспедицию, и стриженая девушка, стоя на лесенке, кричит:
— Райнис, вас срочно вызывают!..
Он сердито спрашивает:
— А кто там, Лайма?.. Я ужасно занят.
— Это опять поэты.
Райнис поднимается вверх по лесенке.
— Подожди, Абелите… Я сейчас…
Настойчиво, резко звонит телефон. Букс сердито хватает трубку.
— К твоему сведению, Дора, в газете бывает только одна первая полоса!..
В экспедиции стоят двое юношей и девушка. Райнис подходит к ним и крепко пожимает руки молодых поэтов.
— Здравствуйте, мои дорогие… Вы принесли новый материал?
Все трое достают из карманов свернутые в трубки рукописи.
Девушка с тревогой спрашивает:
— А вы успели прочитать вчерашние?
Райнис усмехается.
— Конечно, успел…
Он обращается к самому молодому из них — худенькому юноше с большими задумчивыми глазами.
— Мне очень понравился твой рассказ о стачке, Эдуард.
Эдуард краснеет от смущения.
— Спасибо…
Райнис достает из кармана несколько рукописей, бегло просматривает одну из них и добавляет:
— Мы будем его печатать.
Юноша окончательно теряется.
— Спасибо…
Райнис передает девушке маленькую клеенчатую тетрадь:
— Твои стихи, Марта… Для начала неплохо, надо только упростить язык. Мои пометки ты найдешь на полях.
Марта берет свою тетрадь и тут же ее перелистывает. Райнис долго смотрит на высокого полного поэта, застывшего в трепетном ожидании.
— А ты, Юлиус, меня просто огорчил… Ни ясной мысли, ни подлинного волнения, ни чувства времени!
Юлиус, видимо, не предполагал услышать такую резкую критику. Он долго моргает глазами и, наконец, с усилием бормочет:
— Я старался… пробовал писать, как вы… Не получается…
Райнис с горячностью его перебивает:
— Зачем же, как я? Не подражать надо, а учиться!.. И прежде всего учиться у жизни… как это делали Некрасов… Чехов… Максим Горький… Как учился наш Вейденбаум, наконец, молодой Андрей Упит…
В комнату экспедиции, запыхавшись, входит Александров.
— Райнис, ты не знаешь, номер готов?
Райнис на мгновение прерывает беседу с поэтами.
— Да, почти…
Александров быстро идет дальше, к лесенке.
Райнис снова строго смотрит на Юлиуса.
— Если ты хочешь писать о боевиках, то будь среди них, иди ними.
Александров, торопливо шагая но лесенке в наборный цех, громко спрашивает:
— Товарищи, номер не спущен в печать?
Букс поднимается со стула с гранками в руках.
— Нет еще… последняя верстка.
Обращаясь ко всем, кто собрался в наборной, Александров восклицает:
— В Риге началась всеобщая забастовка! Рабочие с оружием вышли на улицы!
В ответ раздаются дружные возгласы:
— Ура!.. У-р-ра!.. У-р-р-ра!..
Главный редактор с восторгом говорит:
— Сейчас мы его наберем!
Старый метранпаж почти в отчаянии.
— Мы никогда не выпустим этот номер…
Александров резко возражает:
— Наоборот. Мы должны выпустить его немедленно!
Секретарша с беспокойством спрашивает:
— А где стихи Райниса?..
Она подходит к лесенке и кричит:
— Райнис!.. Райнис!.. Ты задерживаешь номер!
Райнис уже в дверях.
— Иду…
Где-то вблизи раздается выстрел… за ним следует дробная частая перестрелка…
Все устремляются к окнам.
Райнис одним духом спускается по лесенке.
— Что случилось?..
Он тоже подбегает к окну и распахивает его.
— Ну, что, друзья… Настал и в Риге наш день!
Перестрелка слышится все сильнее и ближе.
Абелите вскакивает на табурет возле окна.
— Где это стреляют?
Александров с торжеством в голосе отвечает:
— Это боевики разгоняют полицию!
По большой площади проходит огромная демонстрация. Над толпой реют красные знамена, колышутся плакаты и лозунги. Впереди идут боевики с ружьями через плечо.
Рабочие колонны поют песню на слова стихотворения Райниса «День страшного суда», которое он огласил на суде вместо своего последнего слова…
Горячих много
Замрет сердец,
И много смелых
Сразит свинец.
Задушит многих
Ночной кошмар,
Пока взовьется
Из искр пожар.
Погибнут сотни,
Но вместо них
Немало тысяч
Придет других.
Замолкнет голос,
Но в тот же миг
Другие десять
Подхватят крик,
Пока взметнутся
Холмы, поля, —
И каждым камнем
Взревет земля!
Райнис стоит возле открытого настежь окна наборной. Ветер треплет его волосы, раздувает рубашку на груди.
